Пока большие политики и досужие мыслители рассуждали, кто виноват в том, что случилось в Крымске эти люди просто поехали туда добровольцами и помогали чем могли.
Публикую здесь свидетельства очевидцев, или, как принято говорить в нашем журналистском цехе - репортаж с места события:
Крымск: лонли плэнет. Автор Konstantin Belyaev, написано 27 июля 2012 г. в 11:06 ·
Лагерь, в котором мы жили, - #добрыйлагерь - на самом краю города, где заканчиваются даже заправки и склады стройматериалов. На другой стороне трассы бесконечное море подсолнухов, в котором садится солнце. Рядом, впритык - лагерь МЧС. Метрах в двухстах - военные. У них все, как надо – построения дважды в день, собаки охраняют по периметру, садятся вертолеты. Солдаты работают по два-три человека во многих домах. Разгребают мусор, выносят, грузят на камазы.
Люди здесь в Крымске, как и во многих других местах, и прежде жили в своем доме-огороде, как в норе из состарившегося хлама. Вода лишь спрессовала этот хлам и принесла с собой чужой. В результате свои досочки-проволочки, смешанные с грязью, стали неотделимы от общей помойки. Они в ней растворились, потеряли свое значение, может быть, во многом обесценив прожитую жизнь. Если понимать жизнь, как труд, вложенный в землю, дерево, метал и помидоры.
Гнилые помидоры остались, как ни странно, висеть на ботве практически в каждом дворе. Такая же характерная часть пейзажа, как и закатки в подвалах, наполненных мулякой. Муляка – это то, что не взяла помпа, не смогли откачать пожарные. Смрадная жижа, нашпигованная битым стеклом и прочим дерьмом, из которой непросто вытащить ногу. Особенно, если пол в подвале был земляной. Два дня в одном доме мы ее черпали и вычерпали. В другой день поехали в Нижне Баканскую разбирали теплицу у тихой узбекской семьи, живущей на продажу зелени на рынке.
В нашем лагере очень пестрая публика, все абсолютно разные. Наверняка, есть и те, кто просто тусуется. Но, все же, встречались значительно больше очень самоотверженные люди – работяги, пытающиеся сформулировать национальную идею, предприниматели разного калибра из разных городов, бойскаутская и хиппующая молодежь, пикникообразные тетки, приехавшие с детьми, - все они реально помогали пострадавшим. Вечерами по лагерю прохаживались казаки в своих каракулевых шапках с красным верхом, типа охраняли. Имели обычный насупленный вид, носили плетки, братались между собой и были людьми с другой планеты. Человек, реально помогавший самим волонтерам, - Сергей – повар вегетарианской кухни, чьим домом, по его словам, является планета Земля. Всегда была вкусная еда и какой-нибудь офигенный напиток. Большие кастрюли стояли на решетке, опиравшейся на кирпичи по углам. Под ними все время был огонь.
Горы одежды и воды. Вода быстро расходится. Одежда не менее стремительно приобретает вид мусора. Все время приходят люди и копаются в ней, что-то находят, уносят. Но это лишь те, кто может сюда добраться. Кому-то по принятой заявке соберут заказ сами волонтеры и привезут на дом.
Есть биотуалеты и горячая полевая баня. Все сделано грамотно, чисто насколько это возможно в этих условиях, и приятно. По крайней мере, тов.Онищенко, открыто не выражал опасений. В последний наш день он приезжал в лагерь посмотреть на волонтеров. Волонтеры тоже посмотрели на Онищенко. Должна была приехать еще Водянова, но ее мы так и не дождались, надо было уезжать.
Склад с медикаментами, где есть врачи, готовые профессионально оказать помощь, склад с детской едой и подгузниками, другие «деловые» палатки, где, не переставая, шла работа. Волонтеры сами выбирают, чем им заниматься – разбирать завалы, сортировать гумпомощь, развозить ее или что-то еще. Организаторы хотят перевести механизм помощи в медиапространство. Создать базу заявок от конкретных людей на конкретные вещи и сделать возможным их адресную реализацию. Чтобы люди имели возможность жертвовать деньги не в некий фонд, а каждому пострадавшему на заявленные нужды. Мысль смелая, не знаю насколько осуществимая. Однако, с поля рано или поздно волонтеры уйдут, а потребность в них у пострадавших сохранится значительно дольше. Если судить об их эффективности по тому, насколько грамотно было организована помощь, как удалось наладить отношения с администрацией, милицией, МЧС и другими структурами, несмотря на то, что их присутствие, как говорят сами волонтеры, было для многих явно нежелательно, может быть, им удастся реализовать и эту идею.
Пострадавшие в Крымске все еще находятся в большой массе в неадекватном психическом состоянии. Те, кто приходит в лагерь за помощью, в основном молодые, нередко устраивают скандал. Достаточно выдержанные на вид люди готовы мгновенно сорваться на крик и предъявлять претензии, например, что обещанная помощь еще не доставлена, или что разложенная на земле одежда не устраивает их по качеству. Жара очень сильно провоцирует срыв. К счастью, та же жара, быстро отнимая силы, не дает конфликтам разрастись. Многие понимают, что такого рода конфликты и претензии – это средство, которым пользуются люди на грани своих сил, чтобы получить толику причастности к их беде. Просто получить вещь - их не успокаивает. А просить о душевной помощи у нас никто никогда не учил. Кризис добра и веры в то, что им не дадут умереть. Зато есть уверенность, что будет очень сложно добиться помощи от официальных структур, пройти путь формальностей, будучи не обманутым, до финала – окошка кассы.
У одной женщины не затопило подвал, но она потратила всю пенсию на продукты, а из-за жары и отсутствия света все пропало. У нее нет компенсации и жить не на что. У другой, нет официальной справки БТИ, она не закончила строить дом, но уже жила в нем. Ей отказано в компенсации. Таких историй миллион. Все знают, что есть те, кто планирует наживу и надеется на нее. Но их явно мало. И их можно пожалеть, им будет трудно обмануть мощнейшую бюрократическую систему. Из нелюдей лишь единицы выиграют лотерею.
В городе много плачущих людей. Старики в большинстве своем с трудом могут ответить на насущные вопросы. Они легко могут ответить на вопрос, что они делали в страшную ночь по минутам. Но часто не могут ответить, что им нужно, и что они будут делать сейчас. Депрессия, вызванная, конечно, и потерей всего и необходимостью решать формальные вопросы своего существования – как ходить по инстанциям и получать компенсацию, как организовать ремонт, замену газовых плит, котлов и так далее. Это для них достаточно сложно. Хорошо, если есть дети, способные прийти на помощь.
В одном доме нас попросили помыть кухню. Полупарализованная старуха все время плакала и говорила, что газовая служба отказывается заменить ей котел, если кухня не будет чистой. Хотя чистым в том сарае из веток и глины уже ничего никогда не будет. Я разговаривал с ее дочерью, которая живет по соседству метрах в 30 в своем доме и также пострадала во время наводнения. Какой бы вопрос я не задавал о хозяйстве ее матери, она отвечала про себя и про свой дом. Я возвращался раз за разом к вопросам о ее матери, и она раз за разом, игнорируя мать, отвечала что-то о себе.
- Скажите, правда газовая служба отказывается поменять этот котел, если там не будет чисто?
- Ой-да у меня котел был почти новый, а сейчас, что с ним делать? Он же …залило-то нас на 2 с лишним метра…
- А вы разбудили свою мать в ту ночь?
- Ой-да меня разбудила подруга, и мы с мужем сразу бросились наверх…
И так далее, и ни слова про мать. Я говорю, как же вы не позаботились о матери с отцом? Они же были так недалеко. «Ой, да мы сами еле спаслись», и в том же духе. Старуху запихивал на шкаф ее муж, который проснулся чудом. Как он смог это сделать? Этот вопрос возникал не один раз и в других домах, куда мы приходили. Зять приплыл лишь через 10 часов, когда вода спала до полутора метров, узнал, что они живы, и снял старуху со шкафа.
Когда мы уезжали, термометр на здании аэропорта в два ночи показывал +30. Днем в тени градусник показывал 37, на солнце было, наверное, под 50. Хотя, как говорят знающие люди, нет такого понятия – «температура на солнце», есть только температура воздуха «в тени». Пытался понять это, но безуспешно. Понятия, может, и нет, а температура есть, я уверен.
Вообще всяких лагерей, штабов, тяжелой техники, милиции в городе очень много. И все работает очень организованно и четко. В центре города, перед администрацией, там, где стоят мобильные лаборатории, и откуда попросили удалиться волонтеров с палатками, запустили детские карусели, на которых почти никто не катается.
